Дневник обновляется, когда мне становится действительно некому рассказать.
В мире что-то происходит. Какое-то бурление. Сейсмическая активность. Метеоритный дождь.
Сначала я и мое неадекватное опьянение в воскресение, и понедельник, полный похмелья и рвоты, и ноющих почек.
Потом я и шесть минут от дома, и в то же самое время - взрывы на синей ветке, в то же самое чертово время - ну чем не мелодрама?
Затем все эти разговоры с М., и так страшно, господи, я каждый день по множеству раз произношу как мантру, "М. абсолютно полностью здоров",
и теперь метро снова закрыто, и он не узнал результаты анализов, господи, я становлюсь синей и покрываюсь корочкой.

И я готова сдаться, я готова на все эти "мое солнце" и "жили долго и счастливо", потому что невыносимо видеть, как страдает человек, который мне не безразличен,
но в то же время - в то же самое чертово время - я говорю себе, какого черта?
Ведь ты не знаешь, хочешь всего этого или нет.
Ты просто хочешь, что бы он был счастлив.
Пожалуйста, будь счастлив.

Я не греховна, Господи,
и любовь моя чиста.
Просто кали-юга, Господи.
Кали-юга!

но больше никто не видит, и никто тебя ни в чем не осуждает.

Как в сентябре под кислотой -
всё, что происходит с тобой,
происходит только с тобой,
никто не может залезть тебе в голову,
ты здесь одна, и здесь ты - свободна.

Дыши легко!

@музыка: "мне двадцать лет"

Как семенят вельможи за мантией короля -
так тянутся дни погожие - просто забавы для:
только один закончится, следующий даст кругаля
и подарит тебе, быть может,
предметы из камня и кожи,
из горного хрусталя.

В общем, я в Австралии уже шестые сутки
и всё еще ничего не произошло.

Если опять пишешь в дневник, значит, ничего хорошего!

Стишки не пишутся, так, -
образы, рифмы, да только ничего не складывается.

Рисуется - хорошо. Пьется - превосходно.

К половине первого приходит осознание того, что ты
"в самом лучшем городе мира",
на самой лучшей планете, в лучшем из миров,

сидишь в сраной кухне и пьёшь дрянное вино.

"Это что, я должна вот на это свою жизнь положить?!"

Будь моей тенью, ей-ей,
будь моей!
...А за ней снова такая: "Не тебя ли, не тебя ли," ла-ла-лай.

Мне кажется, Ежовы Рукавицы себя исчерпали.

Постоянно что-то заканчивается, умирает внутри.
Что дальше, Господи - зачем опять страшно?

Пора съёбывать, пора по-новой, пора заново.
Давай дальше, пожалуйста, не отпускай.

если счастливые стихов не пишут, то я - действительно счастлива.
ни стихов, ни дневников - ничего не пишу.
в самом деле, хочется дописать тройку вещей о трёх людях,
но пока не получается.

словом, конец прекрасной эпохи.
поднимаю бокал за тех, кто остался жив.

да, и ещё:
2016, кончай уже. сколько можно, уже тошнит.
знаю, сама орала в иступлении: "ты ждал меня, ждал",
но я могу ещё лучше, ещё больше.

просто забери все эти путы, освободи меня, - и уходи.

Пью и трушу.

Вот так всё заканчивается, на самом деле. Не в четырнадцать с половиной, не в пятнадцать с половиной, не в восемнадцать, конечно (в восемнадцать и не думала, что когда-то закончится, что бы ни говорила). Не бесконечными депрессивными неделями, которые растягиваются, мажут черным; не в восемь утра по брисбанскому времени и час по московскому; не тогда, когда ты ещё любишь. Пока любишь - вытянешь любую ноту, из-под земли достанешь, околдуешь, приворожишь, что там ещё. Ночами спать не будут, с чужими засыпать не смогут, на лестнице будут встречать - и к ногам падать.

Всё кончается вот прямо сейчас. Пока я это пишу. Пока ты спишь, такой красивый и родной, что посмотреть страшно, ни то, что в глаза, - на веки взглянуть не решаюсь.

Столько стихов, мое Солнце, столько правды. Столько веры, столько сил, столько будущего, несбывшегося, несбыточного. Как же хочется вопить "Я люблю тебя! Я люблю тебя!", хочется встречаться на лестнице, щелкать зажигалкой в иступлении, глотать слезы, просить прощения, заваривать чай. Сколько было слов, сколько смеха, нам ведь весело было - помнишь, как весело. Куда всё это, как вода сквозь пальцы. Руки холодные, сигарета бесчетная.

Очень хочется быть одной, говорю, - как вектор последних трех месяцев.
Как не хочется быть убийцей, говорю, не хочется убивать!
Так ведь человек не статика, говорю, человек - динамика.
Вселенная будто сама толкает, говорю.

Нельзя просто уходить, говорю, - надо ведь дела грязные подделать, убраться, раковину починить, оставить денег, сводить в ресторан, объяснить всё, по полочкам разложить, даже любовью заняться - на прощание. И вот тебе сразу всё: и уборка вынужденная, и раковина чинится завтра, ещё и трубу поменяли. Зарплату скоро дадут. Словно по заказу.

Ещё хоть чуть-чуть бы вытянуть. Страшно-то как, батюшки.

Вот была бы такая копирка, как в gravity falls, ух бы я зажила!..

А если серьёзно, снова виделась с А.Н. Совершенно надуманно, наигранно приперлась в школу к концу его занятия.

- У тебя же нет вечерних групп.
- Нет. Специально с тобой покурить зашла!
- А я только бросил. И в тот раз тоже с тобой закурил!

Потому что со мной - не бросают. Меня - не бросают. Прямо по Верочке: "Я думала, ты бросил. - Я бросил, - говорит он, придерживая уголком губ сигарету, и хлопает себя по карманам в поисках зажигалки, - Но, как видишь, нам удалось остаться близкими друзьями."

- Так как вы с ним познакомились?
- Мы вместе учились, в пятом-шестом классе...
и дальше по заученному тексту.
- ...Ну, тогда, возможно, я не прав. Насчет своих прогнозов.
- Видишь, как получается. Выражаясь археологически, достаточно лишь копнуть - поглубже...

И дальше про Саранск, Муром, разъезды - но уже как-то безнадежно, по инерции, на выдохе.
Спокойно и светло, только щиплет в горле немножко - "прости прости".

Семья - это счастье. Семья - это хорошо.

Особенно ясно это понимаешь, когда посреди урока у тебя девять пропущенных от мужа, он продолжает оголтело ругаться в СМС и приказывает войти в контакт; ты дрожишь и судорожно ищешь, каким оправданием прикрыться, - но ни одно не достаточно широко, чтобы спрятать этакий стыд; а потом выясняется, что просто соседей чутка подтопила. Эка беда! Хочется пойти и расцеловать всех этих соседей, лишь бы браку ничего не угрожало!

Семья - это последняя надежда утопающего.

После занятия встречаю А.Н. Он растроган, сердечен, обнимает, курим и разговариваем по-русски, забив на стоящего рядом англоязычного препода. Он спрашивает (теперь уже пост-фактум, после экспедиций): "Ну, нашла свой стафф - то, что искала?" Я смотрю на него долго-загадочно и медленно отвечаю: "Да... нашла... пожалуй, нашла." Разговариваем, начинаю жаловаться на Егора, запинаюсь, говорю: "Ну, что я про гадости..." - "Нет-нет, я люблю про других мужчин гадости" - и рассказываю про этот сраный октябрь с угрозой отчисления. "Все равно отчислят" - заверяет меня А.Н. с улыбкой.

"Пора бежать - муж потеряет" - "Нет у тебя мужа" - "Антон, почему ты так!" - "Нет штампа - нету мужа" - "У меня certificate есть!" Потом идем и рассказывает вполголоса, как он чуть не закатил скандал в школе, потому что я не взяла обратно их группу в сентябре, по приезде. "Но я совсем не могла - такая турбулентная осень выдалась - и учёба, и личная жизнь..." - "Какая турбулетность в личной-то жизни?" - "Ну вот видишь, скотный двор случился." Дальше идем, и уже у вокзала: "А он что, не into it?" - и я отвечаю какой-то бред, но А.Н. проницательнее шамана, - "Все равно прогнозы нехорошие" - подытоживает с неизменной ухмылкой. "Антон, ну почему ты так!"

И целый вечер, как наждачкой по сердцу.

Но ещё семья - это вера. И поддержка.

Понимаю это в восемь утра, когда Егор, собирающийся к первой паре, садится на кровать рядом со мной, полуспящей, и удивленно говорит, "Папа твой СМСку прислал - говорит, он рад, что я этот экзамен сдал, мол, ему даже на работу написали. В смысле, кто написал?" - "Мама, наверно."

Вот это - семья. Папа понимает. Я понимаю. И держусь. Тону, но отчаянно хватаюсь!

Помню, давно когда-то писала: не ставь семью в список ценностей "ну ради приличия". И до сих пор - не ставлю, оставаясь себе верна. Но пока греют, пока хорошо, и верить хочется, и жить, и работать.

А мальчики, ну что мальчики. Я им стишками - суточные. Я их - приглашаю на свои лекции (А. - в Москве, М. - в Новгороде). Я им - сколько угодно часов в неделю, по 1200/ч. И ещё - тысячу слов, тысячу жизней.

Разве мало?

Почему я выхожу замуж, влюбляясь в их потрясяющие ботинки - ботинки заядлых путешественников; а потом начинается:
"Давай останемся дома на праздники, смотреть сериалы";
"Я не голодный, не буду есть твою еду";
"Не трогай меня, женщина, я устал".

...жгут на Руси сыр, льют луковые слёзы. (ц)

Дай Бог здоровьица всякому, кто претворяет жизнь в поэзию,
а поэзию - в жизнь!

У меня очень всё хорошо в жизни. Особенно остро это чувствуется вечером, когда мы всё сдали, и завтра к первой паре, и на следующей неделе на английский, и когда всё налаживается, и мы пьём тёмное и нефильтрованное, respectively; и смотрим Gravity Falls, любимый-родимый, неизменный.

А новый день начинается с сигареты и "Я всё понимаю, но мы ведь могли детей родить. Двух дочек. И на что он наших дочек выменял?" Разве можно так с живым человеком, Сонечка?
Но - есть хорошие мысли на праздники.)

12:59

Такие от меня флюиды, что даже Солнце активизируется!
...Вот я вроде и люблю тебя, но - сплошное расстройство - чисто лапки погреть.

Арефьева радует бесконечно!

Шпильки-браслеты, трусики-бусы, спички и сигареты -
Сожми в кулачок, посмотри за плечо, пальцы сплети как клетки,
Из кулачка выпусти птичку с пёрышками разного цвета -
Разного-разного, от инфракрасного до ультрафиолета.


Очень по-девичьи обидно - за все невстречи с самолетов/поездов, за все неподаренные цветы/шоколадки; непоздравления с восьмым марта; за то, что я покупаю тебе подарок на день рождения в мае, а ты мне - в середине августа по моей слёзной просьбе. Очень хочется просто жить одной, не видеть никого и приглашать только - по спискам.

влияние это выходных, или что; но продавщица в винном, которая должна знать меня, как облупленную, - не узнает и просит паспорт; а охранник на работе, который никогда не улыбался даже, спрашивает с веселой удальцой: "Утро начинается с кофе?" - "Утро продолжается чаем! С кофе оно началось в шесть утра!" - и курю дальше, удивленная.

Поспать и "покодить" (смешно звучит, стыдненько). Ах да, и позвонить чмошникам в РГСУ! >:(

P.S. Такое ощущение завершенности, как будто и сказать больше нечего - очень странно!
Жду очередного пинка от вселенной. (по-моему, этот пинок - старт третьего семестра)

Уже столько раз подвела эти итоги, что сюда писать нечего! Но попробую разложить по полочкам.

Во-первых, в четверг - ехала с Павелецкой до Чистых на трамвае, в самом хвосте, и фотографировала Москву, будто прощаясь с ней. Она была серая и безрадостная, так что прощаться было - не в тягость. На Чистых долго-долго ходила по книжному, купила - Достоевского "Белые ночи", неоднократно упомянутые в "Повести о Сонечке" и томик Цветаевой, который, как оказалось, уже есть в семейной библиотеке. Не беда - кому-нибудь подарю!

Вечером пила замечательное крымское вино - export'ное (лишь бы не забыть; пройдут десятки лет - и я попробую его вновь!). Хотела купить его в подарок, но на следующий день уже не было в магазине. Наверное, и не стоило. Первоначальная мысль (по "Ассе"): "Когда тебе станет окончательно гнусно, поставь эту кассету (Агузарова, Чудесная страна)" и открой эту бутылку вина. Все крымские ночи, всё море, вся любовь - у тебя во рту, у тебя на языке!

Дальше - поезд. Достоевский - скучный и тошнотный! Набоков - навсегда!
Дальше - дальше.

Сон и самая ясная явь.
Сонная явь, ясный сон.
Ясная я, сонная я. Сон-я.

Забыла! В четверг перед трамваем, мужчина с костылем на остановке сказал мне: "Девушка, вы так хорошо смеетесь!" В воскресение, уже в Конаково, какой-то беззубый гопник сорвал себе голос, догоняя меня, чтобы стрельнуть сигаретку (была в наушниках), и, желаемого не получив, немного помялся и выдал: "Девушка, вы меня простите за такие слова... но я бы вас поцеловал!" - сказал, покраснел, и стремительно удалился. А я осталась, и про себя подолжила: "А я бы - вас. Я бы - весь мир!"

В Конаково было солнечно и морозно. Испортило только желание курить. Увидела Макса, проблагодарила - что прикрыл - пусть только потенциально. После родилось.

Вроде всё. Подытожила!

P.S. Ещё одно: были синяки на голяшках, стали - на бёдрах.

тааа-аак нравится мне! (ц) Василий

12:49

Т.Т

Очень стрёмно, если честно. Столько всего, а я продолжаю вводить переменные.
О, небесная команда тестеров, помогите мне; ну или хотя бы зашлите ангела, чтобы успокаивал 24/7.

...но я же одинока, как телеграфные столбы на линии железной дороги.

"Ты скуриваешь одну по пьяни и думаешь, что все в порядке, но прежде, чем ты поймешь это, ты уже покупаешь блок в неделю."

Совершенно не на что расчитывать, не на кого полагаться.
Впрочем, я сама не хочу в это инвестировать - не позволяю себе.
Я могу только - три стишочка, три тыщи, три денька, включая поезд, -
больше ничего не могу; не хочу.
Так что сама на себя губки дуй!

С одной стороны, если время тянется медленно - подтолкни его,
пусть покатится,
но как при этом не потерять лицо -
странное выражение - "потерять лицо",
это же лицо, а не маска какая-нибудь туземская, -
я
не
знаю.

Им не понять,
мою блажь не унять.
Я живая опять.
Дай мне «пять», иди же!
...Вот молодец!
Тут и сказке конец.
Но душа-сорванец уже сиквел пишет.
И там всё течёт,
дует чё-т.
Чёрт!
Недочёт.
Где-то уже это было и било,
превращалось в кости стиха-ааа...
(ц)

P.S. По-прежнему немного стыдно за всё это, но я позволяю -
позволяю! -
себе трепетно лелять зубную боль - свою наоборотную зубную боль, -
пусть дальше поётся-пишется, не жалко -
не жалко! -
у меня этого так много!

Но как же мне надоело всё это пережёвывать в который раз.
Время тянется преступно медленно.
Преступно -
преступи. Через себя переступи.
Не тупи!
Сядь в ступу -
и приступай.

Я же говорю - я могу бесконечно словами играть... а толку?

я просто жалкая?
В конце концов, что такое три стихотворения и все эти лирические вздохи? ...Вздор!

Использовать:

"Кто не рискует, тот
не пьёт,
не поёт,
не поэт."