Уже столько раз подвела эти итоги, что сюда писать нечего! Но попробую разложить по полочкам.
Во-первых, в четверг - ехала с Павелецкой до Чистых на трамвае, в самом хвосте, и фотографировала Москву, будто прощаясь с ней. Она была серая и безрадостная, так что прощаться было - не в тягость. На Чистых долго-долго ходила по книжному, купила - Достоевского "Белые ночи", неоднократно упомянутые в "Повести о Сонечке" и томик Цветаевой, который, как оказалось, уже есть в семейной библиотеке. Не беда - кому-нибудь подарю!
Вечером пила замечательное крымское вино - export'ное (лишь бы не забыть; пройдут десятки лет - и я попробую его вновь!). Хотела купить его в подарок, но на следующий день уже не было в магазине. Наверное, и не стоило. Первоначальная мысль (по "Ассе"): "Когда тебе станет окончательно гнусно, поставь эту кассету (Агузарова, Чудесная страна)" и открой эту бутылку вина. Все крымские ночи, всё море, вся любовь - у тебя во рту, у тебя на языке!
Дальше - поезд. Достоевский - скучный и тошнотный! Набоков - навсегда!
Дальше - дальше.
Сон и самая ясная явь.
Сонная явь, ясный сон.
Ясная я, сонная я. Сон-я.
Забыла! В четверг перед трамваем, мужчина с костылем на остановке сказал мне: "Девушка, вы так хорошо смеетесь!" В воскресение, уже в Конаково, какой-то беззубый гопник сорвал себе голос, догоняя меня, чтобы стрельнуть сигаретку (была в наушниках), и, желаемого не получив, немного помялся и выдал: "Девушка, вы меня простите за такие слова... но я бы вас поцеловал!" - сказал, покраснел, и стремительно удалился. А я осталась, и про себя подолжила: "А я бы - вас. Я бы - весь мир!"
В Конаково было солнечно и морозно. Испортило только желание курить. Увидела Макса, проблагодарила - что прикрыл - пусть только потенциально. После родилось.
Вроде всё. Подытожила!
P.S. Ещё одно: были синяки на голяшках, стали - на бёдрах.