Интересно, полюблю ли я когда-нибудь свой австралийский дом? Я уже раза три пыталась это сделать, и всякий раз - без толку. Здорово, что отремонтируют кухню (конечно, дело не в ней - но и в ней тоже!), здорово, если я буду жить там не с родителями и не одна. Больше всего на сегодняшний день меня пугает этот туалет: вроде и сделан "под ключ" для меня, но какой-то он картонный и совсем не звукоизолированный. Я думала, что с ремонтом, который делается на твоих глазах, всегда так (как с едой, которую сам готовишь): если видел все этапы процесса, результат кажется ненастоящим - a doll's house, что ли. Но вот кухня же наша (здесь, в Москве) - ничего, стоит - вполне себе капитальная и непреложная.
Раньше в том доме жил врач и там же принимал пациентов. Не знаю, правда ли, но вроде как на заднем дворе нашли ванночку, которая раньше стояла в кабинете, - туда, по живописным рассказам моего папы, скидывались жертвы абортов. Брехня, конечно, но картина завораживающая; и как нельзя лучше описывает мое собственное ощущение от этого дома: вроде, всё так, но в каждом углу под потолком - роятся призраки.
Я люблю Австралию такой, какой она предстала для меня весной 2009-го. Меня бурно и горячо проводили одноклассники в Loganlea, с кем-то мы попрощались на платформе, к кем-то - в поезде, который в обычный выходной день вёз толпы bogans на городской пляж в South Bank'e, а меня в тот день - в новую, прости господи, жизнь. Так и получилось. Это была совершенно новая глава, в которую я, конечно, привезла свою социофобию, но, помимо неё, - какую-то неискоренимую уверенность в том, что всё будет хорошо. Ту самую уверенность, которую я пронесла через все - без преувеличения - годы, и которую трепетно лелею до сих пор.
Я вышла из поезда на закате. Солнце ебашило мне прямо в лицо, на мне была ненавистная (но, как я осознаю теперь, довольно стильная) зелёная форма, и было жарко взбираться по брисбанским холмам - то вверх, то вниз - спускаться по склону. Я слушала "Я еду домой" группы Сны; страшно подумать, какого качества композиции сформировали меня как личность; и я правда чувствовала, что иду домой. Мимо забора новой школы, над которым мы будем смеяться с родителями ещё много лет, мимо стареньких, но уютных домов, обвитых плющом, мимо ливанской забегаловки, из которой всегда изумительно пахло, мимо домика (потом я узнала, что в нём жила бабушка моей одноклассницы), к забору которого был всегда прислонен велосипед с какой-то особенно элегантной рамой, и в sunny afternoons эта рама блестела на солнце так, что её хотелось фотографировать.
Поворот налево, направо, и потом - последний рывок. На Mitchell street дорога идёт резко вверх (это удачное расположение на самом холме впоследствии спасёт нас от потопа 2011-го), и в самом её конце - наш дом на четыре или пять "квартир" с отдельным входом и гаражом у каждого. На заднем дворе стояли мусорные баки и всё время паслись гадкие индюки, цель жизни которых - перекапывать землю, формируя холмики из грунта, веток и декоративной отсыпки. В дикой природе они вроде как откладывают яйца в этих кучках; но West End'овские индюки были чайлд-фри, и копали и перекапывали свои кучки на back yard'e исключительно ради собственного удовольствия; и, конечно, чтобы насолить моей маме, которая пыталась там что-то сажать.
Из окон моей комнаты на втором этаже было немного видно реку и противоположный берег (районы Milton, Auchenflower, Toowong). Было слышно, как где-то трогаются и гудят, удаляясь, поезда. Видит бог, я любила эту комнату и налаживала свой быт в ней, как могла: я купила гитару, расписала икеевскую люстру, повесила над столом цветастую веревочку с полупрозрачными кольцами, которую мне подарила Аня из художки; магнитами на перекладину над столом прикрепила какие-то фотки, открытки, вырезки из журналов... Там я научилась жить не по-родительски и не по-англо-саксонски: просто развлекаться в пустоте, ценить эти милые мелочи, единственное предназначение которых - развеивать тоску.
И у меня получалось, как получается сейчас.
Так, отринув все практические доводы, я могу с уверенностью сказать: я не хочу жить в доме моих родителей. Мне представляется, что единственная возможность для меня хоть как-то полюбить Австралию - это найти место, где я буду чувствовать себя так же, как чувствовала себя в том доме в West End'е. Было ли в нем действительно что-то особенное? Конечно: это относительно небольшие габариты (я, русская с врождённым синдромом маленького человека, выросшая в затрапезных многоэтажках, не люблю большие дома; не знаю, что с ними делать), уединенность (мало кто захаживал в наш переулок, и даже соседи не палили, когда ты проверял почтовый ящик), умопомрачительный вид из окна и, конечно, сам район - патлатые мальчики, бабушки в цветастых балахонах, девочки-хипповочки, всё, как я люблю.
Но я также знаю, что дом - не стены, дом - люди. И (как там?): Тоска по родине? - Да, но... её глушить умеют лютни. Мне абсолютно всё равно, где быть с тобою абсолютно.